Мы постоянно слышим ужасные истории о непрофессиональных врачах, инженерах, юристах, экономистах. А чему тут удивляться? Если с самого детства в ребенка закладывается понимание, что по большому счету можно сидеть на попе ровно, и уж тройка-то точно с неба свалится. ТРОЙКУ ТОЖЕ НУЖНО ЗАРАБОТАТЬ!

Поэтому, несмотря на все увещевания администрации, я ставил двойки. Не могу сказать, что они у меня вылетали, как из рога изобилия, но все же.

Возникает логичный вопрос: «Ты же сам сказал, что их нельзя ставить, тебе-то почему разрешали?»

Дело в том, что

я никогда не держался за свою работу, всегда был уверен, что, если что-то не срастется на этом месте, у меня будет возможность реализовать себя в другой школе или даже профессии.

Мне повезло, что мне не надо было кормить троих детей, пушистую кошку и огромную собаку и держаться за место в школе обеими руками. Да и жил я не в глуши, а поэтому выбор школ был большой. И я достаточно быстро донес эту простую мысль до администрации.

– Не нравится? Увольняйте.

Если начальник чувствует, что, потеряв свою должность, твоя жизнь развалится, а сам ты останешься у разбитого корыта, это открывает огромные перспективы для манипуляций. Всем нужны сотрудники, которые дрожат, как осиновые листы, и боятся пикнуть. Если же руководитель понимает, что ты легко найдешь себе место и получше, правила игры меняются. Когда у меня получилось зарекомендовать себя, заручиться поддержкой учеников и родителей, уже директору и завучу приходилось идти на определенные уступки. Потому что родители некоторых сильных учеников открыто заявляли:

– Уходит Павел Викторович, уходим и мы.

Нет, я не сидел с наглым видом сложа руки и отвечал отказом на любое требование, аргументируя это тем, что:

– Сейчас заявление напишу.

У меня не было никаких открытых конфликтов, я заполнял все бумаги, исполнял все должностные обязанности, но на лицемерие и рисование оценок я не соглашался. И это позволило мне доказать своим ученикам, что оценки – вещь серьезная.

И если у тебя за день до каникул выходит двойка, в тройку она наутро магическим образом не превратится.

Да, из-за этого у меня портилась статистика, те самые важные показатели, по которым сейчас и оценивают успешность педагога, но зато и в глаза старательным троечникам я мог смотреть смело. А, на мой взгляд, это чего-то да стоит!

Если у ребенка выходила двойка за четверть, то я всегда давал возможность исправить оценку на каникулах: предлагал несколько раз позаниматься в индивидуальном порядке.

Это к вопросу о том, чем занимаются учителя на каникулах. Что делали в своих кабинетах ударники труда, у которых ученики никогда ниже четверки оценки не получали, я не знаю, у меня же расписание было ничуть не хуже рабочего. Друг за другом плотной шеренгой шли занятия с двоечниками, с ребятами, кто много болел в этой четверти, детьми, которые только начинали знакомство с русским языком, и теми школьниками, которые сами чувствовали, что им нужно дополнительно поработать над той или иной темой.

И обычно никаких проблем не возникало. Не скажу, что дети с радостью и веселыми песнями бежали в школу в каникулы, но и оставаться с двойкой по русскому – та еще перспектива, поэтому все что-то делали, готовили, отвечали. Проблема пришла оттуда, откуда не ждали. Взбунтовалась мама.

Вы наверняка знаете таких людей, чье появление вызывает настоящий фурор в классе или группе:

– Ничего себе! Ты живая!

Вот ее дочурка относилась как раз таки к этой группе. То мы болели, то проспали, поехали с мамой к зубному, записались в бассейн, мама решила, что на улице слишком холодно, поэтому мне нужно остаться дома, а вот сегодня уже слишком жарко, мы вчера были у бабушки в гостях. В общем, стандартный набор.

Домашнюю работу девочка, естественно, тоже не делала, но мама утверждала, что они ходят к репетитору и занимаются буквально днями и ночами.

Поэтому, когда за четверть у шестиклассницы вышла двойка, никто не удивился. Кроме мамы, хотя я ее предупреждал раз десять точно. Замечания в дневнике, разговоры по телефону, беседы в кабинете директора.

Дальше, само собой, начались всем знакомые просьбы и обещания:

– Мы на все готовы!

– Нам двойка не нужна! Мы будем заниматься! Так заниматься, что аж ручка задымится от усердия. Я все проконтролирую, мы все сможем.

Сошлись на том, что с понедельника по пятницу в одиннадцать тридцать Маша приходит ко мне исправлять оценки.

– Обязательно придем, Павел Викторович! Будем ждать у дверей, Павел Викторович!

Понятное дело, что в понедельник в одиннадцать часов никто не пришел. То есть пришли то все, кроме Маши с мамой, которая, наверное, слишком контролем увлеклась.

Двенадцать, двенадцать тридцать, час… Я решил узнать, что там приключилось, а то, знаете, всякое бывает: вышел ребенок в школу, попрощался с родителями, а потом вспомнил, что жизнь всего одна и тратить ее исключительно на учебу довольно глупо.

Звоню маме. Лучше бы не звонил: именно в тот день мой мозг потерял свою невинность.

– А вы кто? – невнятно бурчит на том конце заспанный голос.

Объясняю, что мы договаривались, я вас жду. И тут последовал просто гениальный в своей простоте ответ:

– А что вы нам в такую рань звоните?

Время – час дня! Какая рань?!

– Вообще-то мы еще спим, сейчас каникулы, и мы с дочкой хотим отоспаться перед новой четвертью! Сон – это очень важная вещь, а вы в этой вашей школе постоянно наших детей перегружаете!

И на десерт!

– Мы можем прийти в четыре. Нам так удобнее: мы как раз выспимся.

Интересуюсь: зачем вообще нужно было соглашаться на дополнительные занятия, если все равно спать собирались? Достойное начало разговора, конечно же, имело не менее достойное окончание.

– А я думала, что вы тогда тройку поставите…